Норвежские авторы	Статьи о литературе	Литературные события
Норвежская классика	О писателях Норвегии	Слово переводчика
Поэзия Норвегии	Литература Норвегии: краткая история	Книги и переводная литература
Норвежские сказки	Гамсун-2009

Роль Вергеланна в общественной жизни Норвегии

Одной из тех немногих вещей, что ещё не были сказаны о Хенрике Вергеланне – это то, что он умел формировать консенсус. Он выделялся тем, что умел наживать себе врагов даже из знакомых и старых друзей. И это происходило в обществе, где все очень хорошо друг друга знали. В результате этого, к тому моменту, когда он умер от воспаления легких в возрасте 37 лет, не осталось тех, с кем бы он в свое время не успел поссориться или поспорить. Тем не менее, располагающей к нему чертой характера было то, что во всех этих ссорах (которые, как во всяком небольшом городишке, часто порождались игрой слов) не было места какому-либо лукавству и расчёту. Он готов был ссориться с каждым – с королем и уличным мальчишкой, с шурином и человеком за соседним столиком в ресторане, с кавалеристом, уже занесшим саблю над его головой, и со своим самым близким другом. Некоторые из этих ссор продолжались десятилетиями. Вергеланн был все время на публике, и поэтому все ссоры становились достоянием общественности. Многие из них заканчивались уже на страницах газет. В результате количество полемических текстов, написанных Вергеланном в состоянии сильных эмоций (обычно в гневе), настолько велико, что каждому, кто захотел бы найти подходящее высказывание, не пришлось бы искать долго. Нужно признать, что еще одним итогом задиристого характера поэта было то, что многие были рады его смерти.

Имя Вергеланна не часто вспоминали в первые двадцать лет после его смерти[1]. Интерес к нему в то время постепенно появлялся благодаря одному человеку. Он отредактировал собрание сочинений Вергеланна в 1850-е гг., а в 1860-е гг. написал первую биографию поэта. Этот человек, Хартвиг Лассен, был типичным этатистом. В достаточно идеализированной биографии особое внимание уделялось тем этапам жизни Вергеланна и тем произведениям, которые были связаны с идеями Просвещения, поскольку это больше всего привлекало Лассена. Произведения Вергеланна, написанные в русле романтизма, отрицались. Те периоды жизни поэта, которые, несомненно, были связанны с романтизмом, объяснялись его юношеской чувствительностью. Тем же объяснялся и стиль ведения спора Вергеланна. В течение следующих двадцати лет интерес к Вергеланну значительно усилился, но теперь в центре внимания оказалась его склонность к романтизму.

1870–1880-е гг. стали периодом кардинальных трансформаций в норвежском обществе. Попытка выделить то время, когда были заложены основы современной политической жизни Норвегии, приводит к выводу о том, что этим периодом были именно указанные выше десятилетия. Например, изучение норвежского понимания войны и мира XX-го века показывает, что идеи, зародившиеся в указанные годы, сформировали настолько значимую основу политического дискурса, что они легко узнаваемы даже сегодня, когда стали уже общепринятыми.[2]

Это было определено, помимо иных причин, приведением в единую форму тех историй, которые люди рассказывали друг другу о прошлом. Унификация исторического опыта всегда является результатом политической и семантической борьбы, в которой одна версия истории одерживает верх над остальными. В случае с Вергеланном, как и во многих иных случаях, этатисты проиграли спор. Следующая цитата из биографии поэта, написанной Лассеном, выражает суть этого: «В политическом смысле, он [Вергеланн], конечно, ожидал многого от людей. Но вовсе не от темных “человеческих инстинктов” (как г-н Б. Бьёрнсон [провозгласивший себя последователем поэта] называет это), а от людей в достаточной степени образованных и готовых к самоуправлению[3].

В таких исторических условиях Вергеланн и стал считаться национальным поэтом[4]. 1870-е и 1880-е гг. стали чрезвычайно важным периодом в истории становления норвежской нации не только благодаря урбанизации и формированию рабочего класса, но и – появлению на политической сцене радикальной популистской позиции. Потенциально она могла иметь широкую поддержку, и поэтому должна была быть так или иначе приспособлена. До этого момента этатисты превалировали в политической жизни Норвегии. Националисты-романтики, составлявшие им идеалистическую оппозицию, появились из той же прослойки элиты – семей гражданских служащих. И они, по крайней мере, в определённой степени, разделяли представление этатистов о том, что исторической миссией страты гражданских служащих было нести образование и цивилизованность народу. Для романтистов-националистов народ был объектом особого внимания, тем, что необходимо было изучать и перед чем периодически преклоняться. Но в то же время народ воспринимался как неспособный к принятию решений, и которому не стоило давать возможность принимать их самому. Идея Вергеланна о том, что «цивилизация» является скорее неким умозрительным концептом Просвещения, чем выражением воли народа, демонстрирует, с одной стороны, несостоятельность рассмотрения его мировоззрения как сформированного концепцией Просвещения. С другой стороны, такая ситуация была связана с разногласиями, обусловленными причинами социального характера, непосредственно между романтиками-националистами.

Когда мы рассматриваем идеи Вергеланна, касающиеся национального строительства, показательно то, что из всего его наследия больше всего вспоминается деятельность по созданию национальных символов и церемоний, как например, празднование 17 мая в качестве национального праздника. Предполагается, что в этот день 1814 года была принята конституция, проект которой так и не смог быть в полной мере реализован. Этот факт подчеркивает насколько символичным, а не практичным значением обладала та сфера общественной жизни, которой всецело посвятил себя Вергеланн. Учитывая то, что он был поэтом, это не должно удивлять; тем более, это не должно стать неожиданным сюрпризом, когда сто лет спустя – в конце 20-го века он получил политическое признание.

Новые популистские силы, которые приобрели особую роль в 1870-1880-е гг., стремились положить конец привилегированному положению страты гражданских служащих. В то время как Вергеланн и другие романтики-националисты (принадлежавшие к этой привилегированной группе) считали датское культурное влияние тем фактором, который препятствует норвежскому национальному строительству и от которого следует избавиться, популисты видели основную проблему для развития норвежского народа в страте самих гражданских служащих. У этой позиции были определенные сложности. Если не принимать во внимание моральную составляющую этого вопроса, то, по меньшей мере, кажется непрактичным стремиться выслать из страны семьи, которые прожили там несколько столетий. Тем более учитывая тот факт, что они обладали высоким уровнем культуры и навыками, необходимыми для управления страной. Популисты не могли предложить им замену, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Однако в политическом смысле популисты имели гораздо больше оснований для того, чтобы говорить от лица народа, чем романтисты-националисты. Первые были, можно сказать, «плоть от плоти» народа, и их знание народных масс было их личным опытом. Тем не менее, политическая жизнь находилась в руках страты гражданских служащих, и ситуация требовала выработки какого-то компромисса. Особенно важным была разработка истории Норвегии, в которой показывалась бы её длительная история и которая формировала представление о том, что национальное строительство является «естественным» процессом. В результате, к тому, что стало демонстрироваться, как единый продолжительный процесс, могли присоединяться все новые группы.

Вергеланн удивительно подходил для той политической и социальной ситуации. Как и его отец, он был открытым оппонентом датского культурного влияния. При этом необходимо отметить, что некоторым особенностям его подхода к этому вопросу не придавали значения – например, тому, что он одновременно считал, что датское влияние было исторически значимым вкладом в развитие Норвегии.

Его важнейшей идеей политического характера было вовлечение фермеров и рабочих в политическую жизнь и, в частности, в избирательный процесс. Он тратил также много энергии для того, чтобы открыть страну для других групп, в том числе евреев. Однако, то, что он был открытым оппонентом участия женщин в социальной и политической жизни – также зачастую не принимается во внимание[5].

Вергеланна можно считать предшественником коалиции романтиков-националистов и популистов, которые заняли доминирующее положение в норвежской политической жизни в 1880-е гг. В первые десятилетия XX-го века эта коалиция дала рождение многим идеям, определившим в дальнейшем норвежское рабочее движение. Историк и занимавший в течение некоторого времени пост министра иностранных дел Халвдан Кохт, ключевая фигура норвежской политической и культурной жизни с конца XIX века и вплоть до 1950-х гг., был одним из тех, кто, выступая в начале в составе этой коалиции, затем перешел в рабочее движение, не изменив принципиально свои социальные и политические взгляды. Когда с 1930-х гг. революционное крыло рабочего движения обособилось внутри Рабочей партии, эта партия сделала основой своей политической платформы именно идеи выработанные в 1880 – 1890-гг. Таким образом, роль Вергеланна как предшественника коалиции романтиков-националистов и популистов, которая доминировала в политической жизни Норвегии с 1880-х гг. в течение полувека, продолжала оставаться очень значительной.

Популярность Вергеланна с течением времени претерпела определенные изменения. Когда его слава как национального героя была в самом зените, она поддерживалась историками и литераторами, его произведения широко использовались в образовательных программах, а записи его выступлений и стихотворения цитировались на общественных собраниях (особенно на праздник 17 мая). Однако, начиная с первых десятилетий XX века, акценты сместились – творчество Вергеланна все больше стало оцениваться не с национальной, а с эстетической точки зрения. Затем наступила очередь и школьных программ. Когда мой отец (родившийся в 1914 г.) учился в школе, употребление имени Вергеланна было столь обыденным, что сочинение пародий на его стиль было очень популярным развлечением («О ты, маленький кусок веревки в кармане моих брюк!»). В мое время (я родился в 1959 г.) Вергеланна в школьных программах затрагивали уже мимоходом. Имело место намеренное преуменьшение его значения[6]. Затем последовало совпавшее по времени, а возможно, являющееся закономерным следствием падение интереса к поэту и на праздновании 17 мая. Хотя, конечно, нельзя не признать, что его имя и сегодня регулярно используют при выступлениях по всей стране.

Автор: Iver B. Neumann

Опубликовано: БНИЦ, перевод: Данилин Н.А.
Источник: статья « Norway's Wergeland »
--------------------------------------------------------------------------------

[1] Sigurd Aa. Aarnes "Og nevner vi Henrik Wergelands navn". Oslo: Universitetsforlaget, 1991.

[2] Что касается войны, см.: Stale Ulriksen Den norske forsvarstradisjonen. Militcermakt eller folkeforsvar? Oslo: Pax, 2002; о мире – смотри: Halvard Leira "Hele vort Folk er naturlige og fodte Fredsvenner, Norsk fredstenkning fram til 1906" Historisk Tidskrift 2004 83 (2): 153-180.

[3] Цит.по: Aarnes, С. 83.

[4] Ibid. Storsveen 2004, p. 660, справедливое указание на то, что попытка Вергеланна сформировать специфическую норвежскую национальную литературу не увенчалась успехом. Это было реализовано только десятилетия спустя.

[5] См.: Storsveen 2004, С. 627 и 665-666.

[6] Сравни: Aarnes 1991, С. 136.

Роль Вергеланна в общественной жизни Норвегии