Норвегия и Россия в XVIII — начале XX века
 В XVIII – начале XIX в. Норвегия не была самостоятельным, независимым государством. Утратив государственность к XVI в. и попав под власть датской короны, Норвегия превратилась фактически в датскую провинцию. Правители в Копенгагене смотрели на Данию и Норвегию как на единое целое. Это объясняет, почему только в XVIII в. Норвегия появилась во внешнеполитических расчетах России. Так, к концу Великой Северной войны у воюющих Петра и Карла XII возникло в глубокой тайне решение примириться на весьма любопытных условиях –
Карл соглашался на присоединение к России уже завоеванных ею шведских владений в Прибалтике, а взамен Петр должен был согласиться на переход Норвегии к Швеции. Об этом шла речь на тайных переговорах, которые велись дипломатами России
и Швеции на Аландских островах. Карл дважды предпринимал попытки вторжения в Норвегию, в 1716 и 1718 гг. Этим так и не оформившимся планам был положен конец пулей, сразившей короля 30 ноября 1718 г. под стенами крепости Фредрикстен.
О планах отнять Норвегию у Дании вспомнил в начале 1770-х гг. шведский король Густав III – он понимал, что нужно расстроить союз Дании с Россией. В 1783 г. на встрече в финском городе Фридрихсгам он предпринял попытку склонить
к этому Екатерину II, однако императрица высмеяла своего кузена. Честолюбивые экспансионистские планы в отношении Норвегии вынашивал и его сын, король Густав IV Адольф. Все, однако, до поры до времени было тщетным.
Положение изменилось после того, как в 1808 г. Финляндия перешла к России в результате русско-шведской войны, что создало предпосылки и для решения норвежского вопроса. Теперь Швеция, утратив Финляндию, стала искать новые направления в своей внешней политике. Некоторые представители шведской элиты считали, что нужно не добиваться реванша на востоке, а осуществить давнюю мечту – присоединить Норвегию. Именно эти настроения и уловил новый руководитель шведского государства, наследный принц Карл Юхан (наполеоновский маршал Жан Батист Бернадот), которого шведский риксдаг 21 августа 1810 г. избрал преемником бездетного короля Карла XIII. Парадокс заключался в том, что сделано это было по инициативе шведских военных, мечтавших вернуть Финляндию во время неизбежного, как было уже тогда ясно, конфликта между Россией и Наполеоном. Однако ни они, ни французский император не подозревали, что выбор шведов одобрен не кем иным, как российским императором Александром I, который вполне обоснованно не видел в новом кронпринце противника России. К разочарованию реваншистски настроенных шведов и Наполеона Карл Юхан отнюдь не горел желанием отвоевывать Финляндию, которую он считал ненужной и даже вредной для шведского государства, поскольку она являлась постоянным источником конфликтов с Россией. Гораздо больше по душе пришлась ему идея присоединения Норвегии, что вписывалось в популярную во Франции теорию «естественных границ». Тем более, со стороны Санкт-Петербурга делались намеки на такое решение: в обмен на союз со Швецией Александр I готов был оставить своего давнего союзника, Данию. Пятого апреля 1812 г. в российской столице был заключен тайный союзный трактат, по которому шведы и русские должны были организовать в начале будущей войны совместный десант в тыл наполеонов-
ской армии и, в обеспечение этого, в статье V прямо говорилось: «Поскольку е. в-во король шведский не может осуществить эту полезную для общего дела диверсию, пока за его спиной на большом протяжении его границ будет находиться враждебная ему Норвегия; поскольку, к тому же, географическое положение этой страны, кажется, указывает, что сама природа предназначила ее для того, чтобы она стала когда-либо составной частью Шведского королевства, е. в-во император всероссийский обещает и обязуется обеспечить присоединение Норвегии к Швеции...» (Внешняя политика: док. 130; La Suиde et la Russie: Nr. 66, p. 105–111).
Эта договоренность была подтверждена также на встрече Александра I и шведского наследного принца Карла Юхана в финском городе Або (Турку) в самый разгар наполеоновского вторжения, почти одновременно с битвой за Смоленск. Попытка
императора Александра, помимо Швеции, не отказываясь от своих обязательств перед ней в отношении Норвегии, привлечь и датского короля к антинаполеоновской коалиции потерпела неудачу. Фредерик VI упорно держался союза с Наполеоном, тем более что Франция еще в 1807 г. недвусмысленно гарантировала ему его владения, а затем несколько раз подтверждала эту гарантию. Летом 1813 г. расстановка сил в Северной Европе прояснилась: союз Швеции с Россией, дополненный ее союзными договорами с Великобританией и Пруссией, был упрочен на основе новых гарантий перехода Норвегии к Швеции. Карл Юхан стал
во главе одной из союзных армий. Фредерик VI предпочел остаться в союзе с Наполеоном.
Судьба Норвегии должна была решаться на полях сражений в Германии, что произошло в результате «битвы народов» под Лейпцигом. После разгрома наполеоновской армии Карл Юхан повернул часть своей армии против Дании. После неудачной для датчан кампании в декабре 1813 г. датский король был вынужден отказаться от Норвегии в пользу короля Швеции по мирному договору, подписанному в немецком городе Киле 14 января 1814 г. Однако норвежцы отказались подчиниться навязан-
ному извне диктату. Во главе сопротивления стал датский наместник, принц Кристиан Фредерик. 19 апреля была провозглашена независимость страны, создано временное правительство. Затем были проведены выборы в Государственное собрание, открывшееся в местечке Эйдсволл 10 апреля 1814 г. 17 мая это собрание приняло разработанную им конституцию, действующую в целом и поныне. Кристиан Фредерик был избран королем Норвегии.
И если Норвегии не удалось сохранить в 1814 году независимость, и норвежцы, в конце концов, были вынуждены согласиться в ноябре этого года на унию их страны со Швецией, то причиной были внешние обстоятельства. При этом шведско-норвежская уния была оформлена совсем не так, как первоначально рассчитывали шведы, и норвежцам удалось сохранить многое из завоеваний 1814 года, прежде всего свою государственность, свою конституцию. В этом российская дипломатия сыграла если не решающую,
то, по крайне мере, весьма существенную роль. Для Норвегии внешняя обстановка в первые месяцы 1814 г. оказалась чрезвычайно благоприятной – взоры Европы были направлены на Францию, где разыгрывался последний акт наполеоновской трагедии. Лишь в апреле 1814 г., когда во Франции все было кончено, руководитель Швеции и союзные монархи вернулись к так и не решенной норвежской проблеме. На Север была отправлена миссия союзных держав, где Россию представлял молодой генерал Михаил Федорович Орлов (Aktstykker vedkommande Stormagternes Mission: 257). Именно он, несмотря на свою молодость, стал фактически главой союзной миссии, которой хоть и не удалось полностью выполнить свою задачу мирного решения проблемы, но итоги которой во многом способствовали благоприятному для Норвегии разрешению конфликта.
На переговорах в Кристиании Орлов сумел убедить своего ровесника, принца (короля) Кристиана Фредерика, что Норвегия не сможет сохранить полную независимость, но при этом де-факто было признано новое норвежское государство и, главное, сохранена Эйдсволлская конституция. Карл Юхан вынужден был принять эти, значительно более благоприятные для норвежцев условия, хотя ему и потребовалась небольшая война, чтобы принудить норвежцев согласиться на унию. Теперь уния становилась личной. Норвегия сохраняла почти все атрибуты суверенитета – название государства, флаг, герб, конституцию, парламент (Стортинг), правительство, армию. Общими были лишь король (шведский, с 1818 г. из династии Бернадотов) и внешняя политика (единое министерство иностранных дел располагалось в Стокгольме).
Новое государственное образование получило название «Соединенные королевства Швеции и Норвегии». Российский посланник в Стокгольме становился и посланником в Норвегии, посланник Швеции в Санкт-Петербурге значился теперь как посланник Швеции–Норвегии. Россия сыграла важнейшую роль в том, что события на исходе наполеоновских войн привели к возрождению норвежской государственности, хотя и в унии со Швецией.
Большую роль сыграла Россия и через девяносто лет, когда в 1905 г. уния между Норвегией и Швецией была расторгнута.
Кризис шведско-норвежской унии, основными причинами которого были нарастающие противоречия между партнерами, прежде всего из-за внешнеполитической ориентации, и стремление норвежцев к полному равноправию, вышел на поверхность в 90-х гг. XIX в. Норвежцы все настоятельней стали добиваться создания собственной консульской службы, гораздо более разветвленной, нежели у «Соединенных королевств» в целом, что было необходимо для обслуживания огромного норвежского торгового флота (История Норвегии: 316–338; Emanuelson 1980).
В России сочувственно относились к норвежским претензиям на бульшую самостоятельность. Причиной этого была ориентация Стокгольма на Германскую империю и латентные опасения Санкт-Петербурга, что в возможном будущем конфликте с Германией Швеция, где часть общественного мнения была откровенно антироссийской, может встать на сторону центральных держав и даже попытаться вернуть Финляндию. Кроме того, в Санкт-Петербурге, где по инициативе военных кругов готовились урезать автономию Великого Княжества Финляндского, не без оснований опасались поддержки шведами финского сопротивления «русификации» (Jungar 1969; Нильсен 1997: 6–28, 313–316).
Попытки решить проблемы шведско-норвежской унии путем переговоров ни к чему не привели. Более того, обе стороны демонстративно давали понять, что вопрос может быть решен военным путем.
Кризис наступил в конце 1904 г., когда шведы выдвинули свой проект, не устраивавший норвежцев: право контроля сохранялось за общим, то есть фактически шведским, министерством иностранных дел.
В феврале 1905 г. переговоры были окончательно сорваны, и сформированный в марте в Норвегии коалиционный кабинет под руководством судовладельца Кристиана Микельсена постановил принять свой, норвежский, закон о консульствах. Стокгольм попытался сделать новые компромиссные предложения, но норвежцы не захотели их выслушать. В мае Стортинг единогласно принял этот закон.
27 мая последовало вето Оскара II. Кабинет Микельсена демонстративно подал в отставку.
7 июня Стортинг принял историческую резолюцию о расторжении унии, мотивируя ее неспособностью короля сформировать новое правительство Норвегии, то есть выполнять свои обязанности главы государства. Полномочия короля были переданы кабинету Микельсена. В августе проведенный в Норвегии референдум почти единогласно подтвердил разрыв унии со Швецией, за сохранение которой проголосовало всего лишь 184 человека. В сентябре 1905 г. в шведском городе Карлстад в ходе трудных шведско-норвежских переговоров, подчас находившихся на грани срыва, были выработаны устраивающие обе стороны условия мирного «развода». Окончательно конвенция о расторжении унии была подписана 26 октября 1905 г. (Karlstad
konferensen 1905). На норвежский трон был приглашен внук датского короля Кристиана IX, принц Карл, согласившийся стать королем Норвегии лишь после проведения нового референдума, в ходе которого за монархию было отдано 259 536 голосов, а за республику только 69 264. 18 ноября 1905 г. Стортинг избрал принца Карла норвежским королем. Он принял древненорвежское имя Хокон, а его сын Александр стал теперь носить также древненорвежское имя Олав (Улаф). Новый король стал Хоконом VII (Greve 1980; Монархи Европы: 228–229). 22 июня 1906 г. король Хокон и его супруга Мод, дочь английского короля Эдуарда VII, были торжественно коронованы в старинном Нидаросском соборе в Тронхейме, где некогда короновались короли древней Норвегии. Все это должно было подчеркнуть преемственность нового независимого королевства с норвежским государством, существовавшим в раннем средневековье.
Россия, внимательно следившая за развитием событий на Скандинавском полуострове, занимала сдержанную позицию в отношении конфликта между Швецией и Норвегией, не желая раньше времени ссориться со Швецией, но не допуская при этом никакого нажима на Кристианию со стороны великих держав, чего добивались вначале шведы (Jungar 1969). Санкт-Петербург, чьи внешнеполитические позиции были ослаблены и недавним поражением в русско-японской войне, и начавшимися в стране револю-
ционными событиями, вовсе не был заинтересован в обострении обстановки на Севере Европы, и поэтому российская дипломатия старалась погасить конфликт.
Двадцать третьего сентября (6 октября) 1905 г. норвежский премьер-министр Кр. Микельсен обратился к российскому министру иностранных дел В.Н. Ламздорфу с личным письмом. Он писал, среди прочего, следующее: «Что касается отношений со Швецией, то норвежское правительство питает надежду, что предварительное соглашение в Карлстаде будет вскоре окончательно одобрено норвежским и шведским парламентами и что Швеция, в соответствии с условиями соглашения, известит иностранные государства о своем признании Норвегии в качестве государства, отделившегося от Швеции. […] Ввиду этого я был бы весьма призна-
телен, если бы Ваше сиятельство сообщило мне мнение о том, сочтет ли императорское правительство возможным принять полномочного посланника и консулов, назначенных норвежским правительством, и будет ли оно расположено, со своей стороны, назначить полномочного посланника при норвежском правительстве» (Похлебкин 1958: док. 32, с. 43–44).
Письмо Микельсена было получено в Петергофе через пять дней, и ответ не замедлил прийти 28 сентября (11 октября) 1905 г. В.Н. Ламздорф направил норвежскому премьер-министру ответное письмо, которое, хотя и именовалось личным
и конфиденциальным, было утверждено Николаем II. В нем российский министр иностранных дел
сообщал: «Как только предварительное Карлстадское соглашение будет окончательно одобрено парламентами обеих стран и их отделение будет должным образом нотифицировано всем державам, я уверен, что его величество император соблаговолит приказать мне приступить к учреждению дипломатического представительства и консульской службы, имеющих целью облегчить добрососедские и искренне дружеские отношения, которые Россия стремится развивать с Норвегией» (Похлебкин 1958: док. 33, с. 44–45).
После того как 14 (27) октября шведский поверенный в делах в России Г. Лёвен официально нотифицировал расторжение унии между Швецией и Норвегией, с российской стороны в Кристианию был направлен запрос относительно того, когда норвежское правительство обратится к иностранным державам с просьбой о признании Норвегии в качестве самостоятельного государства. Такая телеграмма из норвежской столицы пришла уже на следующий день, 15 (28) октября: «В связи с расторжением унии Норвегии и Швеции, которое было должным образом нотифицировано Швецией, норвежское правительство желало бы воз-
можно скорее войти в официальные сношения с Россией и надеется на согласие императорского правительства» (Похлебкин 1958: док. 38, с. 51).
15 (28) октября о норвежском запросе было доложено императору, и 16 (29) октября В.Н. Ламздорф направил Ёргену Лёвланну, министру иностранных дел Норвегии, телеграмму о готовности России признать независимую Норвегию: «Императорское правительство, принимая к сведению акт о расторжении унии между Швецией и Норвегией, о котором его официально уведомило шведское королевское посольство, признает Норвегию в качестве совершенно независимого государства во всей ее территориальной целостности и заявляет о своей готовности незамедлительно войти в официальные сношения с Норвегией» (Похлебкин 1958: док. 40, с. 52).
17 (30) октября последовало официальное правительственное сообщение об этом. Таким образом, Россия стала первой из европейских великих держав, признавших независимость и полный суверенитет Королевства Норвегия. А.А. Теттерману, российскому генеральному консулу в Кристиании, были отправлены полномочия исполнять обязанности временного поверенного в делах, а в ноябре посланником России в Норвегию был назначен А.Н. Крупенский, в обстоятельной инструкции которому от 4 (17) ноября 1905 г. подчеркивалось: «…императорское правительство вообще относится вполне благожелательно к своему соседу и искренне стремится сохранить с ним счастливо установившиеся дружеские связи. Никаких затаенных целей или видов по отношению к Норвегии императорское правительство не имеет» (Похлебкин 1958: док. 58, с. 66–75).
Обретение Норвегией независимости было встречено весьма доброжелательно российской публицистикой и прессой самых различных направлений (Садова 2002: 131–137).
Подписание Россией 2 (15) ноября 1907 г. договора о территориальной неприкосновенности (интегритете) Норвегии (Сборник договоров России: 397–399), в котором приняли участие также Франция, Великобритания и Германия, окончательно закрепило норвежско-российские взаимоотношения.
Опубликовано: БНИЦ/Шпилькин С.В Автор: Вадим Рогинский
Вадим Рогинский: Норвегия и Россия в XVIII — начале XX века
|
Сделать стартовой 
Поставить закладку 
Поиск по сайту 
Карта сайта 
Наши баннеры 
Обратная связь
